Полетели? (;
Шаг 1
Шаг 1
А потом меня убили.
Качественно. С гарантией. Выстрел был произведен в затылок, но пуля каким-то неимоверным способом описала в теле дугу, классически вошла в сердце и двигаться дальше отказалась наотрез. Вся операция была спланирована столь тщательно и красиво: предварительно усыпленная бдительность, оптимально подобранные место и время, - что я невольно залюбовалась процессом и даже решила не умирать сразу, а еще некоторое время насладиться происходящим. Оно того действительно стоило. Убийца произвел контрольный поцелуй в лоб и крепко прижал тело к себе, не давая ему упасть на булыжную мостовую Риги. Мир вокруг штормило. Остроконечные шпили соборов, обычно уходящие в небо и ведущие там неторопливые беседы с облаками, вдруг синхронно устремились к земле, угрожая в любой момент обрушиться на нее и рассыпаться на тысячи осколков. Я крепко зажмурила глаза и пожалела, что тот же финт нельзя провернуть с ушами. Но вокруг по-прежнему стояла тишина. Та самая рассветная тишина, которая иногда оглушает лучше раскатов грома и горного водопада. Или это просто я перестала слышать звуки? Но, нет. Вот где-то вдалеке раздался шум автомобиля. А вот и еще неразборчивые, но все же различимые голоса туристов. И не спится же им в такой день.
С удивлением я заметила, что иду. Было немножко обидно: я всегда надеялась, что хотя бы после смерти смогу, если и не летать, то хотя бы грациозно парить над землей, с улыбкой осматривая окрестности. Но я просто шла, причем каждый шаг давался с таким трудом, словно мне ежесекундно приходилось напоминать себе, как это делается. Вот только зачем?
Камень под щекой был холодным, шершавым и очень-очень древним. Почему-то именно последний факт ощущался сейчас особенно ярко и четко. Вместе с тем дискомфорт нарастал. Так... Вдох - выдох, вдох - выдох... Но не успела я в очередной раз обидеться на мироздание - что, и сейчас тоже все равно придется дышать? - как все тело заполнила боль. Она проникла в каждую клетку, смешалась с кровью, которая, как оказалось, продолжала свой бег по сосудам, артериям и венам, плотным комком зафиксировалась в районе горла и комфортно устроилась в черепной коробке. Где-то на уровне подсознания возникла мысль о том, что боль газообразна: она занимает весь предоставленный ей объем. Но сил улыбнуться уже не было. Из глаз потекли слезы, но боль не поддалась на провокацию и покидать вместе с ними тело отказалась наотрез.
Шпили храмов снова покачнулись, решив повторить свой путь к булыжным мостовым. Бессильный стон от осознания невозможности остановить их движение утонул в сильных и нежных руках моего убийцы. Похоже, он был категорически против падения тела.
Шаг 2
Шаг 2
Аромат и вкус кофе по-прежнему казались приятными, тогда как мысли о любой другой еде вызывали даже не отвращение, а уверенность, что застрявший в горле комок окажется эгоистом и потесниться откажется. Я с любопытством наблюдала за тем, как мои спутники отрезают ножами маленькие кусочки омлета и отправляют их в рот. Казалось, этот процесс поглотил их всецело. Шедший до этого разговор об особенностях национальных кухонь и судьбе человечества в связи с этими особенностями сошел на нет, на лицах блуждали вполне блаженные улыбки. Исследовательский интерес взял верх, тем более, что еда на тарелках источала манящий запах орегано и чеснока.
Ситуацию спас только внушительный глоток кофе, которым все это было запито. Оставалось успокаивать себя тем, что отрицательный результат - это тоже результат. По крайней мере, теперь можно было с больше вероятностью рассчитывать на то, что воспарение над землей не за горами. Боль внутри усмехнулась и с грациозностью хищника устроилась поудобнее. Но делала она это не просто так: я и не сразу поняла, что у этой изящной леди появился друг и она, не теряя чувства собственного достоинства, решила потесниться, позволив присесть ему на краешек сознания. Это был импозантный мужчина в роскошном темно-сером костюме из добротной шерсти. Наряд казался слегка старомодным, но в этом присутствовал определенный шарм. Эта парочка, так по-хозяйски расположившаяся внутри меня, явно стоила друг друга. Они кокетливо обменивались взглядами, в которых иногда мелькала легкая таинственность и снисходительность, словно у них на двоих был какой-то секрет и вот конкретно сейчас они решали, стоит ли делиться им с кем-то еще. Элегантным, но чуть театральным жестом джентльмен достал из кармана трубку и закурил. Приторный дым мгновенно заполнил легкие, вытесняя из них остатки воздуха, лишая возможности дышать.
- Ну, и что же будет дальше? - небрежно поинтересовался он, левой рукой лаская за ухом мурлыкавшую от удовольствия боль.
Вопрос был риторическим ровно настолько, чтобы не ждать на него ответа, но ждать реакции. Но мне уже было все равно. С непонятным даже себе самой безразличием я думала только о том, что новому гостю для целостности образа не хватает деревянной трости. Обязательно ручной работы. Например, из бука или ореха. С простой, но эффектной рукоятью.
Вот только, как бы я ни старалась, все эти мысли не могли отвлечь от застрявшего в мозгу - не менее прочно, чем убившая меня пуля в сердце, - вопроса: так что же дальше-то? Он эхом отзывался на любое действие. Да и на бездействие он тоже отзывался с завидной готовностью и постоянством. Всего несколько минут - и прежнее обаяние старого джентльмена стало казаться приторным и сальным, а сам он - скользким и липким типом. Сомнений в его личности больше не оставалось: к нам на огонек, не ожидая приглашения и разрешения войти, заглянул страх. Его голос больше не был приятным баритоном. Сейчас он извивался и шипел подобно змее, саркастично повторяя свой вопрос.
Что же дальше?
Шаг 3
Шаг 3
Дальше было небо. Пусть и не седьмое, но ясное, безоблачное. Мир внизу с каждой секундой становился все более похожим на топографическую карту, на которую рассеянный мастер забыл нанести обозначения. Хотя сейчас такое положение дел казалось даже правильным: неопределенность была не только на земле - ей был наполнен воздух салона самолета, и я не могла понять, почему остальные пассажиры отказываются замечать сей факт и продолжают спокойно дышать. Но не только это мешало мне откинуться в кресле, закрыть глаза и хотя бы несколько часов не думать ни о чем.
Звук. Надрывный, пронизывающий насквозь ледяным холодом. За моей спиной плакал ребенок. Не капризничал, не орал, стуча ногами по полу, как умеют это делать дети, а именно плакал. Маленькая темнокожая девочка с огромными, полными страха глазами, смотрела вверх, а по ее щекам текли крупные слезы. Ее мама, одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала, смущенно улыбалась и объясняла, что девочка просто боиться летать, но она скоро уснет.
Я тоже. Я тоже боюсь - нет, боялась - летать. Раньше. Сейчас уже все равно. Ведь нельзя же умереть дважды. Тем более за один день. И я не знала, чего мне хочется больше: крепко зажать уши руками, чтобы этот плач не отражался внутри меня, подобно эху, или плакать вместе с девочкой. Сжать ладони так, чтобы ногти впились в кожу мешал плюшевый медведь - друг и соратник, один из коллекции, кому выпала честь увидеть Швейцарию. И он увидит ее, обязательно увидит. Вместе с маленьким кареглазым ангелом, прижимавшим его к себе до самой Женевы и улыбнувшимся лишь тогда, когда мама перевела ей на французский, что тедди - это подарок, его не заберут. Ради этой улыбки стоило жить и умирать. Против нее не нашла аргументов даже неразлучная парочка, по-прежнему гостившая в моем сознании. А я внезапно поняла, как много вещей теперь не имеют для меня никакого значения. Привычки, традиции, убеждения - все это осталось где-то далеко, в прошлой жизни. Или просто - "в жизни". "Хорошо" и "плохо", "правильно" и "неправильно" - кто готов дать определение этим понятиям? Нет, не зачитать словарную статью и не устроить философский диспут, а именно "дать определение". Я не готова.
Но, несмотря на все это, отсутствие апплодисментов после удачной посадки чуть удивило. Ну что ж, видать, возвращение с небес на землю - дело обыденное и совсем не торжественное. Но я все равно искренне благодарна капитану и экипажу, людям, чьих лиц я, конечно же, и не вспомню. Спасибо вам, что мое желание не сбылось. Спасибо, что в глазах моей маленькой соседки больше не было страха. И пусть для меня самой мир окончательно разделился на "до" и "после", для них с тедди все только начиналось.
Шаг 4
Шаг 4
Если бы кто-нибудь в то время попросил меня максимально точно описать свое состояние, я бы сравнила себя с весами. Такими старинными, с чашами, которые традиционно принято изображать в руках Фемиды. Слезы сменял смех, а радость постоянно граничила с болью. Но иногда невидимая рука, шутя, смешивала камни на чашах: я смеялась, когда хотелось кричать; я плакала, когда все вокруг казалось одним сплошным поводом для счастья.
Зато я вновь увидела звезды.
Это был один из тех вечеров, когда ситуацию не могли спасти ни коньяк, ни шоколад, ни крепкий кофе. Мы сидели в небольшом баре на железнодорожной станции - единственном месте в округе, которое работало до полуночи и где можно было купить спиртное, любовались закатом над Женевским озером, пили сухое красное французское. Тогда наши дни состояли из встреч, знакомств, разговоров, дискуссий, семинаров, английской речи, которая постепенно проникала в мысли, работы на кухне и гордости за себя самих. Здесь все было просто, естественно и гармонично. Австралийский фермер и белорусский филолог, индийский менеджер и шведский ученый - нам было легко и весело. Мы делали одно дело. Мы понимали друг друга.
Тем вечером мне впервые не хотелось возвращаться. Ни домой в Минск, ни в номер в отеле.
Ночью был ветер. Были родники и спасенные улитки, частный розарий и прогулки по холмам к настоящему масонскому дому. А еще - люди, умеющие не задавать вопросов и не давать советов. И звезды. Это ведь так просто: поднимаешь голову вверх и видишь, что они там. Может, в Альпах мы становимся чуточку ближе к ним. Может, в жизни каждого однажды наступает момент открыть глаза.
Мы представляли себе таинственных масонов, которые прячутся за закрытыми ставнями роскошного дома. Одобряли их выбор: будь мы на их месте, тоже поселились бы в Швейцарии. Обсуждали цены на недвижимость и подсчитывали, сможем ли к пенсии заработать на небольшой домик на склоне. Один. На троих. Планировали ограбление банка. Шутили, что надо предварительно уточнить: нас депортируют на родину или разрешат отсидеть в местной тюрьме. Искали дорогу к отелю, фотографировали фонарь, снова спасали улиток.
В ту ночь было удивительное ощущение, что все вокруг настоящее. В ту ночь очень хотелось жить. По-настоящему. С открытыми глазами.
Шаг 5
Шаг 5
Несколько последующих дней все происходящее да и сам окружающий мир были похожи на картинки калейдоскопа. В каркасе из плотного картона, с неярким, но разноцветным рисунком по периметру и чуть потертыми краями, он был у меня в детстве любимой игрушкой. Затейливые орнаменты, сменявшие друг друга при малейшем движении руки, тогда казались мне самым настоящим чудом. Вот только я больше не верила в чудеса. Я слишком четко осознавала, что все эти волшебные картинки - багровые от заходящего солнца вершины Альп, алеющие на траве бусинки земляники, молочная пена горной реки, изумрудная зелень поросших лесом холмов, ярко-голубое бескрайнее небо - все это сложено из осколков. И стоит чуть-чуть ошибиться в движении, как они разлетятся во все стороны, до крови раня руки, прочно застревая в сердце.
А по ночам мы играли в шахматы. Огромная доска была нарисована прямо на асфальте внутреннего дворика хостела. Ей под стать были и фигуры, величественно стоявшие в стороне и, казалось, перешептывающиеся друг с другом в ожидании очередных игроков. Продумывать каждый шаг. Просчитывать последствия каждого действия. Четко следовать заранее предписанным правилам. Белые начинают и…
Шахматы стали той самой отдушиной, когда можно было полностью сосредоточиться на игре и думать только о том, как отразить очередную атаку соперника на твое маленькое королевство. С сожалением наблюдать, как идут в расход маленькие солдаты-пешки, как молниеносно перемещается по полю всегда готовая к бою Королева, как задумчиво смотрит вдаль старый, но еще крепко сжимающий в руках меч Король, осознающий, что именно он и есть основная цель врага. Схемы, расчеты, комбинации… Но как же часто посреди сражения хотелось схватить в охапку верного коня и, нарушая все правила, сыграть на шахматной доске в классики. Весело и беззаботно, как в детстве, проскакать на одной ножке в стан противника и победно водрузить на покоренной вершине свой флаг.
Гриндельвальд стал той точкой, где пространство и время настолько тесно сплелись между собой, что я окончательно запуталась, по каким ориентирам вести отсчет. Ясно было только одно: с каждым днем, каждым новым местом все ближе становилось возвращение в реальный мир. И роль чистилища была вновь отведена Риге. Красивому средневековому городу, с уникальной архитектурой и неповторимым духом. Городу, который я никогда не смогу полюбить.
Шаг 1
А потом меня убили.
Качественно. С гарантией. Выстрел был произведен в затылок, но пуля каким-то неимоверным способом описала в теле дугу, классически вошла в сердце и двигаться дальше отказалась наотрез. Вся операция была спланирована столь тщательно и красиво: предварительно усыпленная бдительность, оптимально подобранные место и время, - что я невольно залюбовалась процессом и даже решила не умирать сразу, а еще некоторое время насладиться происходящим. Оно того действительно стоило. Убийца произвел контрольный поцелуй в лоб и крепко прижал тело к себе, не давая ему упасть на булыжную мостовую Риги. Мир вокруг штормило. Остроконечные шпили соборов, обычно уходящие в небо и ведущие там неторопливые беседы с облаками, вдруг синхронно устремились к земле, угрожая в любой момент обрушиться на нее и рассыпаться на тысячи осколков. Я крепко зажмурила глаза и пожалела, что тот же финт нельзя провернуть с ушами. Но вокруг по-прежнему стояла тишина. Та самая рассветная тишина, которая иногда оглушает лучше раскатов грома и горного водопада. Или это просто я перестала слышать звуки? Но, нет. Вот где-то вдалеке раздался шум автомобиля. А вот и еще неразборчивые, но все же различимые голоса туристов. И не спится же им в такой день.
С удивлением я заметила, что иду. Было немножко обидно: я всегда надеялась, что хотя бы после смерти смогу, если и не летать, то хотя бы грациозно парить над землей, с улыбкой осматривая окрестности. Но я просто шла, причем каждый шаг давался с таким трудом, словно мне ежесекундно приходилось напоминать себе, как это делается. Вот только зачем?
Камень под щекой был холодным, шершавым и очень-очень древним. Почему-то именно последний факт ощущался сейчас особенно ярко и четко. Вместе с тем дискомфорт нарастал. Так... Вдох - выдох, вдох - выдох... Но не успела я в очередной раз обидеться на мироздание - что, и сейчас тоже все равно придется дышать? - как все тело заполнила боль. Она проникла в каждую клетку, смешалась с кровью, которая, как оказалось, продолжала свой бег по сосудам, артериям и венам, плотным комком зафиксировалась в районе горла и комфортно устроилась в черепной коробке. Где-то на уровне подсознания возникла мысль о том, что боль газообразна: она занимает весь предоставленный ей объем. Но сил улыбнуться уже не было. Из глаз потекли слезы, но боль не поддалась на провокацию и покидать вместе с ними тело отказалась наотрез.
Шпили храмов снова покачнулись, решив повторить свой путь к булыжным мостовым. Бессильный стон от осознания невозможности остановить их движение утонул в сильных и нежных руках моего убийцы. Похоже, он был категорически против падения тела.
Шаг 2
Шаг 2
Аромат и вкус кофе по-прежнему казались приятными, тогда как мысли о любой другой еде вызывали даже не отвращение, а уверенность, что застрявший в горле комок окажется эгоистом и потесниться откажется. Я с любопытством наблюдала за тем, как мои спутники отрезают ножами маленькие кусочки омлета и отправляют их в рот. Казалось, этот процесс поглотил их всецело. Шедший до этого разговор об особенностях национальных кухонь и судьбе человечества в связи с этими особенностями сошел на нет, на лицах блуждали вполне блаженные улыбки. Исследовательский интерес взял верх, тем более, что еда на тарелках источала манящий запах орегано и чеснока.
Ситуацию спас только внушительный глоток кофе, которым все это было запито. Оставалось успокаивать себя тем, что отрицательный результат - это тоже результат. По крайней мере, теперь можно было с больше вероятностью рассчитывать на то, что воспарение над землей не за горами. Боль внутри усмехнулась и с грациозностью хищника устроилась поудобнее. Но делала она это не просто так: я и не сразу поняла, что у этой изящной леди появился друг и она, не теряя чувства собственного достоинства, решила потесниться, позволив присесть ему на краешек сознания. Это был импозантный мужчина в роскошном темно-сером костюме из добротной шерсти. Наряд казался слегка старомодным, но в этом присутствовал определенный шарм. Эта парочка, так по-хозяйски расположившаяся внутри меня, явно стоила друг друга. Они кокетливо обменивались взглядами, в которых иногда мелькала легкая таинственность и снисходительность, словно у них на двоих был какой-то секрет и вот конкретно сейчас они решали, стоит ли делиться им с кем-то еще. Элегантным, но чуть театральным жестом джентльмен достал из кармана трубку и закурил. Приторный дым мгновенно заполнил легкие, вытесняя из них остатки воздуха, лишая возможности дышать.
- Ну, и что же будет дальше? - небрежно поинтересовался он, левой рукой лаская за ухом мурлыкавшую от удовольствия боль.
Вопрос был риторическим ровно настолько, чтобы не ждать на него ответа, но ждать реакции. Но мне уже было все равно. С непонятным даже себе самой безразличием я думала только о том, что новому гостю для целостности образа не хватает деревянной трости. Обязательно ручной работы. Например, из бука или ореха. С простой, но эффектной рукоятью.
Вот только, как бы я ни старалась, все эти мысли не могли отвлечь от застрявшего в мозгу - не менее прочно, чем убившая меня пуля в сердце, - вопроса: так что же дальше-то? Он эхом отзывался на любое действие. Да и на бездействие он тоже отзывался с завидной готовностью и постоянством. Всего несколько минут - и прежнее обаяние старого джентльмена стало казаться приторным и сальным, а сам он - скользким и липким типом. Сомнений в его личности больше не оставалось: к нам на огонек, не ожидая приглашения и разрешения войти, заглянул страх. Его голос больше не был приятным баритоном. Сейчас он извивался и шипел подобно змее, саркастично повторяя свой вопрос.
Что же дальше?
Шаг 3
Шаг 3
Дальше было небо. Пусть и не седьмое, но ясное, безоблачное. Мир внизу с каждой секундой становился все более похожим на топографическую карту, на которую рассеянный мастер забыл нанести обозначения. Хотя сейчас такое положение дел казалось даже правильным: неопределенность была не только на земле - ей был наполнен воздух салона самолета, и я не могла понять, почему остальные пассажиры отказываются замечать сей факт и продолжают спокойно дышать. Но не только это мешало мне откинуться в кресле, закрыть глаза и хотя бы несколько часов не думать ни о чем.
Звук. Надрывный, пронизывающий насквозь ледяным холодом. За моей спиной плакал ребенок. Не капризничал, не орал, стуча ногами по полу, как умеют это делать дети, а именно плакал. Маленькая темнокожая девочка с огромными, полными страха глазами, смотрела вверх, а по ее щекам текли крупные слезы. Ее мама, одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала, смущенно улыбалась и объясняла, что девочка просто боиться летать, но она скоро уснет.
Я тоже. Я тоже боюсь - нет, боялась - летать. Раньше. Сейчас уже все равно. Ведь нельзя же умереть дважды. Тем более за один день. И я не знала, чего мне хочется больше: крепко зажать уши руками, чтобы этот плач не отражался внутри меня, подобно эху, или плакать вместе с девочкой. Сжать ладони так, чтобы ногти впились в кожу мешал плюшевый медведь - друг и соратник, один из коллекции, кому выпала честь увидеть Швейцарию. И он увидит ее, обязательно увидит. Вместе с маленьким кареглазым ангелом, прижимавшим его к себе до самой Женевы и улыбнувшимся лишь тогда, когда мама перевела ей на французский, что тедди - это подарок, его не заберут. Ради этой улыбки стоило жить и умирать. Против нее не нашла аргументов даже неразлучная парочка, по-прежнему гостившая в моем сознании. А я внезапно поняла, как много вещей теперь не имеют для меня никакого значения. Привычки, традиции, убеждения - все это осталось где-то далеко, в прошлой жизни. Или просто - "в жизни". "Хорошо" и "плохо", "правильно" и "неправильно" - кто готов дать определение этим понятиям? Нет, не зачитать словарную статью и не устроить философский диспут, а именно "дать определение". Я не готова.
Но, несмотря на все это, отсутствие апплодисментов после удачной посадки чуть удивило. Ну что ж, видать, возвращение с небес на землю - дело обыденное и совсем не торжественное. Но я все равно искренне благодарна капитану и экипажу, людям, чьих лиц я, конечно же, и не вспомню. Спасибо вам, что мое желание не сбылось. Спасибо, что в глазах моей маленькой соседки больше не было страха. И пусть для меня самой мир окончательно разделился на "до" и "после", для них с тедди все только начиналось.
Шаг 4
Шаг 4
Если бы кто-нибудь в то время попросил меня максимально точно описать свое состояние, я бы сравнила себя с весами. Такими старинными, с чашами, которые традиционно принято изображать в руках Фемиды. Слезы сменял смех, а радость постоянно граничила с болью. Но иногда невидимая рука, шутя, смешивала камни на чашах: я смеялась, когда хотелось кричать; я плакала, когда все вокруг казалось одним сплошным поводом для счастья.
Зато я вновь увидела звезды.
Это был один из тех вечеров, когда ситуацию не могли спасти ни коньяк, ни шоколад, ни крепкий кофе. Мы сидели в небольшом баре на железнодорожной станции - единственном месте в округе, которое работало до полуночи и где можно было купить спиртное, любовались закатом над Женевским озером, пили сухое красное французское. Тогда наши дни состояли из встреч, знакомств, разговоров, дискуссий, семинаров, английской речи, которая постепенно проникала в мысли, работы на кухне и гордости за себя самих. Здесь все было просто, естественно и гармонично. Австралийский фермер и белорусский филолог, индийский менеджер и шведский ученый - нам было легко и весело. Мы делали одно дело. Мы понимали друг друга.
Тем вечером мне впервые не хотелось возвращаться. Ни домой в Минск, ни в номер в отеле.
Ночью был ветер. Были родники и спасенные улитки, частный розарий и прогулки по холмам к настоящему масонскому дому. А еще - люди, умеющие не задавать вопросов и не давать советов. И звезды. Это ведь так просто: поднимаешь голову вверх и видишь, что они там. Может, в Альпах мы становимся чуточку ближе к ним. Может, в жизни каждого однажды наступает момент открыть глаза.
Мы представляли себе таинственных масонов, которые прячутся за закрытыми ставнями роскошного дома. Одобряли их выбор: будь мы на их месте, тоже поселились бы в Швейцарии. Обсуждали цены на недвижимость и подсчитывали, сможем ли к пенсии заработать на небольшой домик на склоне. Один. На троих. Планировали ограбление банка. Шутили, что надо предварительно уточнить: нас депортируют на родину или разрешат отсидеть в местной тюрьме. Искали дорогу к отелю, фотографировали фонарь, снова спасали улиток.
В ту ночь было удивительное ощущение, что все вокруг настоящее. В ту ночь очень хотелось жить. По-настоящему. С открытыми глазами.
Шаг 5
Шаг 5
Несколько последующих дней все происходящее да и сам окружающий мир были похожи на картинки калейдоскопа. В каркасе из плотного картона, с неярким, но разноцветным рисунком по периметру и чуть потертыми краями, он был у меня в детстве любимой игрушкой. Затейливые орнаменты, сменявшие друг друга при малейшем движении руки, тогда казались мне самым настоящим чудом. Вот только я больше не верила в чудеса. Я слишком четко осознавала, что все эти волшебные картинки - багровые от заходящего солнца вершины Альп, алеющие на траве бусинки земляники, молочная пена горной реки, изумрудная зелень поросших лесом холмов, ярко-голубое бескрайнее небо - все это сложено из осколков. И стоит чуть-чуть ошибиться в движении, как они разлетятся во все стороны, до крови раня руки, прочно застревая в сердце.
А по ночам мы играли в шахматы. Огромная доска была нарисована прямо на асфальте внутреннего дворика хостела. Ей под стать были и фигуры, величественно стоявшие в стороне и, казалось, перешептывающиеся друг с другом в ожидании очередных игроков. Продумывать каждый шаг. Просчитывать последствия каждого действия. Четко следовать заранее предписанным правилам. Белые начинают и…
Шахматы стали той самой отдушиной, когда можно было полностью сосредоточиться на игре и думать только о том, как отразить очередную атаку соперника на твое маленькое королевство. С сожалением наблюдать, как идут в расход маленькие солдаты-пешки, как молниеносно перемещается по полю всегда готовая к бою Королева, как задумчиво смотрит вдаль старый, но еще крепко сжимающий в руках меч Король, осознающий, что именно он и есть основная цель врага. Схемы, расчеты, комбинации… Но как же часто посреди сражения хотелось схватить в охапку верного коня и, нарушая все правила, сыграть на шахматной доске в классики. Весело и беззаботно, как в детстве, проскакать на одной ножке в стан противника и победно водрузить на покоренной вершине свой флаг.
Гриндельвальд стал той точкой, где пространство и время настолько тесно сплелись между собой, что я окончательно запуталась, по каким ориентирам вести отсчет. Ясно было только одно: с каждым днем, каждым новым местом все ближе становилось возвращение в реальный мир. И роль чистилища была вновь отведена Риге. Красивому средневековому городу, с уникальной архитектурой и неповторимым духом. Городу, который я никогда не смогу полюбить.
@темы: Смерть - это только начало
-
-
09.09.2009 в 17:13-
-
16.09.2009 в 03:50Уж как есть, Виталь.
Кстати, когда мы с тобой писать-то начнем?
-
-
10.11.2009 в 15:39-
-
06.03.2010 в 03:43